Найденный мир - Страница 137

137

Извержения не случилось. Всколыхнувшись единожды, воды Зеркальной бухты выплеснулись на берег черной пеной, омочив гребень кратерной гряды, и вернулись в прежние берега. Волны еще плескались тревожно, когда солнце зацепилось огненными пальцами за горные вершины на востоке, но то были отголоски первого и последнего удара. Ощущение незримой, неотвратимой угрозы рассеялось. Можно было бы сказать, что предвиденная катастрофа обернулась пшиком, если бы не опустошение, открывшееся под первыми утренними лучами.

Вместе с зародившейся в глубине кратера волной на поверхность выплеснулось облако удушающих газов, накрывшее кратер тяжелым пологом. Ветер с океана вскоре рассеял ядовитую тучу, и только это позволило скрывшимся в трюмах «Ильтиса» пережить ночь.

Но не всем.

Палубу усыпали тела мертвецов. Тем, кто в момент извержения оказался накрыт удушливой волной, ветер не помог: они задохнулись прежде, чем шквал унес отравленный воздух прочь, в сторону холмов. Бледные, синюшные лица искажены были смертной мукой. Кто-то в последние минуты раздирал себе горло, пытаясь добыть воздуха, кто-то словно бы заснул на месте и упал, как стоял – с винтовкой ли в руках или с багром. Английские бушлаты были в большинстве, но попадались и немецкие, и русские. «Интернационал смерти», – подумал Мушкетов, вздрогнув. В воздухе по-прежнему стоял запах серы и тлена.

А за бортом плескалась вода. Не масляно-черная, как миновавшей жуткой ночью, и не лазурно-синяя, как прежде, – этим утром вода Зеркальной бухты приобрела, посредством неведомого химического процесса, цвет темной крови.

Залитый черным влажным илом берег. Серое небо. Кровавое море. И белые лица мертвецов.

Мушкетов понял, что сейчас его стошнит.

– Придите в себя! – Геолог обнаружил, что стоит у фальшборта, а Колчак трясет его за плечи. – Не раскисайте! Держаться, я вам приказываю!

– В-все. Уже все. – Губы повиновались с трудом. – Я в порядке.

– Да? – Капитан с сомнением заглянул в глаза ученому. – Ну хорошо. Держитесь. Все кончилось. Все уже кончилось.

Мушкетов покачал головой:

– Еще нет. Надо… похоронить мертвых, что ли. И… где броненосец?

Колчак молча протянул руку.

Если легкую канонерку ночная волна вскинула к небу и закружила по бухте, каким-то чудом не оставив на берегу, то «Бенбоу» не так повезло, а может, просто у него осадка была больше. Броненосец зацепился килем и остался выброшенным на берег, подобно дохлому киту. Трубы, словно стволы диковинных орудий, грозили кратерному валу. Днище осталось целым, но спустить корабль на воду теперь можно было только при помощи мощного буксира.

– Все кончено, – повторил Колчак с затаенным удовлетворением человека, видевшего, как свершается правосудие.

– Там, наверное, тоже остались живые, – проговорил Мушкетов и закашлялся.

– Да… – отозвался Колчак. – Но они подождут наших мертвых.

Преисподняя.

Именно такой была первая мысль Майкла Харлоу. Все приметы были в наличии: темнота неприятно-багрового цвета, отчетливый запах серы, дикая боль во всем теле… Теле? Капитан-лейтенант попытался шевельнуть рукой. Под пальцами ощутилось что-то комковатое, мокрое… Одеяло с койки? Медленно, словно боясь поверить в его материальность, Харлоу вцепился в ткань и потянул ее на себя. Несколько секунд одеяло не поддавалось, цепляясь за что-то, затем со звучным хлюпом упало вниз – и в освобожденный иллюминатор хлынул беспощадно-яркий поток света, заставив капитана зажмуриться. Правда, ослепительным этот луч казался лишь первые мгновения. Когда же Харлоу вновь решился разжать веки, белое сияние небес почти погасло, волшебным образом превратившись в тусклую серость сумрачного дня.

По крайней мере, этого света Харлоу вполне хватило, чтобы разглядеть: он по-прежнему находится в своей каюте на борту «Бенбоу», а не среди адских сковородок. Что само по себе удивительно. Харлоу потряс головой и тут же застонал от боли – ведь последним запомнившимся капитан-лейтенанту событием был чудовищный удар. Это Харлоу помнил отчетливо, такое не забывается: страшная сила буквально выдернула броненосец из воды, опрокинув его при этом набок. Последняя затухающая мысль была о взрыве артпогребов главного калибра – но как в таком случае «Бенбоу» остался на плаву… да на плаву ли? Судя по крену и отсутствию качки, броненосец сумел-таки приткнуться к берегу.

Капитан-лейтенант попытался встать – задача не из простых, при первом же движении левой рукой та заныла, словно собираясь отвалиться. Впрочем, с ней вроде обошлось без перелома. А вот проявляющиеся при каждом вздохе острые уколы в боку явственно намекали – ребрам повезло значительно меньше. И голова… Попытка ощупать лоб оставила у Харлоу ощущение, что верхняя часть лица у него сейчас являет собой маску из слипшихся волос и спекшейся крови.

Все же он сумел подняться и, цепляясь за стены, дошел, а вернее, сполз к двери.

– Часовой?

Ответом стала тишина. Харлоу был уверен, что майор не оставил бы его без присмотра в любых обстоятельствах. А если он погиб при взрыве, почему никто не пришел за бывшим капитаном? Сочли мертвым? Или просто было не до него.

И почему на корабле так тихо?

Прокашлявшись, Харлоу крикнул вновь, громче – и, вновь не получив отклика, налег на ручку двери.

Часового с поста не снимали. Точнее, он пытался уйти с него сам: бросив «энфилд» и добежав почти до самой лестницы в конце короткого прохода. Там он и остался, скорчившись, подогнув колени. Вдоль борта тускло поблескивала вода. Подхромав, Харлоу опустился рядом с мертвецом, пытаясь понять, что стало причиной смерти матроса, но так и не преуспел в этом. На теле покойника не было видно следов пуль, ножевых ран или хотя бы серьезных травм. Он… просто умер, и Харлоу вдруг с ужасом сообразил, что причина его смерти, вполне возможно, по-прежнему рыщет по «Бенбоу». На этом проклятом берегу могли найтись любые твари – и даже такие, что пожирают не плоть, а душу, оставляя после себя лишь трупы, да воистину дьявольскую метку – запах серы. Запах… что-то эхом отозвалось при этой мысли в израненной голове Харлоу, но ухватиться за кончик путеводной нити не хватило сил. Его затрясло, капитан-лейтенант словно перенесся на десять лет и тысячи миль назад, на борт идущей мимо Гренландии шхуны. Ледяные зубы холода впились в тело сквозь мокрую рубашку, и Харлоу, дрожа, принялся негнущимися пальцами сдирать с мертвеца шинель. Заодно он подобрал и карабин – мало шансов, что тот окажется способным защитить, но на роль костыля сгодится, – и начал подниматься по лестнице, заранее страшась того, что явится взгляду на верхних палубах.

137