Найденный мир - Страница 150

150

Не сохранилось остатков, позволяющих с точностью сказать, был ли у этого ящера перьевой покров, но таковой имелся у многих видов семейства троодонтид, и вряд ли сам троодон стал бы исключением. Последние данные позволяют предположить, что все группы птицеобразных вместе с троодонтидами и еще несколькими группами динозавров следует относить к имеющей единое происхождение кладе манирапторов и что все ее представители обладали в той или иной степени развитым перьевым покровом (но не только они!). Есть даже теория, что упомянутые группы динозавров являются вторичнобескрылыми – то есть происходят от способных к планирующему полету предков, сходных с прославленным археоптериксом. Дилетантам она очень нравится, но профессиональные палеонтологи относятся к ней крайне скептически: основным доводом в ее пользу было отсутствие в геологической летописи нелетающих манирапторов более древних, нежели птицеобразные, а как раз в недавнее время остатков таких птицеящеров обнаружено было более чем достаточно, чтобы теорию ниспровергнуть. О расцветке их оперения мы не можем сказать совершенно ничего, но, если животное ведет ночной образ жизни, трудно ожидать от него яркой окраски.

Еще кое-что мы знаем о повадках и привычках троодонов. Они откладывали яйца меньшие по размерам, чем у птиц, но более крупные, нежели у крокодилов: одно яйцо весило около полукилограмма. Гнездо троодона представляло собой кучу земли поперечником в метр, и в нем покоилось два – два с половиной десятка яиц с твердой, а не пергаментной, как у змей или ящериц, скорлупой, отложенных на протяжении нескольких дней. Потом ящер начинал высиживать кладку в позе банальной курицы, причем, судя по косвенным признакам, делал это самец, что характерно для примитивных птиц-палеогнатов (страусиных и тинаму). Спустя полтора-два месяца из яиц вылуплялись вполне самостоятельные птенцы: по крайней мере, в гнезде они не оставались.

Пока на краю обрыва с другой стороны долины не показалась – силуэтом на фоне бледного неба – первая стимфалида.

На вершине пищевой пирамиды на Земле Толля стоит существо, хорошо знакомое палеонтологам. Во всяком случае, как и большая часть упомянутых в этом бестиарии ящеров, оно просуществовало несколько миллионов лет – с альба по апт (остатки сеноманского времени неизвестны, но в уже упоминавшихся породах пачки Массентачит находили плохо сохранившиеся зубы и кости, принадлежавшие ящерам того же семейства). Открытие его остатков в 1969 году многое сделало для того, чтобы изменить восприятие динозавров общественным сознанием и, что важнее, коллективным сознанием научного сообщества – изменить настолько фундаментально, что перелом этот получил неофициально название «динозавровый ренессанс».

Существо это носит научное наименование Deinonychus antirrhopus.

Позднее Обручев совершенно верно подметит, что с «черными петухами»-троодонами этих хищников связывает лишь отдаленное родство: на уровне инфраотряда (для тех, кто лишь смутно помнит школьный курс биологии, – раздел выше семейства или надсемейства). В качестве живого примера можно привести родство между медведем и хорьком или росомахой: с точки зрения зоолога, оно того же уровня. Если троодоны принадлежат к семейству троодонтид, то дейнонихи – к… нет, вы не угадали: к дромеозавридам. (А вместе с еще одним семейством они составляют, против всякого разумения, инфраотряд дейнонихозаврий, принадлежащий к кладе птицеподобных.)

Дромеозавриды уже упоминались мельком в этом бестиарии: это те самые «рапторы». Если дейноних как вид просуществовал относительно недолго, то сама группа, появившись в середине юрского периода, дотянула аж до маастрихтского вымирания. Название ее означает «ящеры-бегуны» и неплохо отражает действительность: многие рапторы были прекрасно приспособлены к бегу, хотя к дейнониху это относится меньше – он определенно бегал медленнее нынешних страусов, хотя прекрасно маневрировал и прыгал. Самые мелкие из обнаруженных представителей дромеозаврид имели в длину чуть больше полуметра (считая с хвостом), самый впечатляющий – ютараптор, выведенный под именем оклеветанного велоцираптора в «Парке Юрского периода», – мог вымахать до шести. Дейноних в этом интервале находится строго посередине: наиболее крупные из найденных экземпляров в жизни были длиной чуть более трех метров, из которых изрядную долю составлял жесткий хвост-балансир. В высоту ящер немного уступал человеку, стоя на месте, – на бегу они, видимо, вытягивали шеи параллельно земле. Весом взрослый зверь тоже был под стать человеку: примерно 50–70 килограммов (такой разброс ничего не говорит об упитанности ящеров: просто разные палеонтологи по-разному подсчитывают объем и плотность мягких тканей). В вытянутых челюстях сидело шесть десятков острейших зубов, а на втором пальце задней лапы красовался отогнутый кривой коготь длиной 12–14 сантиметров.

Касательно функций этого впечатляющего органа возникали самые разнообразные теории. Дело осложняется тем, что дромеозавры – существа довольно разнообразные. Похоже, что возник и эволюционировал этот коготь вовсе не как охотничье приспособление: он идеально приспособлен для того, чтобы цепляться и карабкаться, что для мелких лесных тварей очень полезно. Но, если и так, крупные равнинные дромеозавры не утеряли его, а приспособили для новых нужд, хотя есть предположения, что они не использовали коготь, чтобы убивать добычу, а карабкались с его помощью по бокам и спинам гигантских травоядных динозавров, подбираясь к незащищенному мягкому горлу.

150